|
| | |
|
Стихотворения М.Ю.Лермонтова часть-3
| 10.01.2010, 05:20 |
- Дары Терека -
Терек воет,
дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
Но, по степи разбегясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо
ласкаясь,
Морю Каспию
шумит:
"Расступись, о старец море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью
облаков,
С чуждой властью
человека
Вечно спорить был
готов.
Я, сынам твоим в
забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на
славу,
Стадо целое
пригнал".
Но,
склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто
спит,
И опять, ласкаясь,
Терек
Старцу на ухо
журчит:
"Я привез
тебе гостинец!
То гостинец не
простой:
С поля битвы
кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге
драгоценной,
В налокотниках
стальных:
Из Корана стих
священный
Писан золотом на них.
Он угрюмо сдвинул
брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый,
безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб
заветный
Вьется черною
космой".
Но,
склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и
молчит;
И волнуясь, буйный
Терек
Старцу снова
говорит:
"Слушай,
дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей
вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу тебе с
волнами
Труп казачки молодой,
С темно-бледными
плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик ее
туманный,
Взор так тих, сладко
спит,
А на грудь из малой
раны
Струйка алая бежит.
По красотке молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей
станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном
бою,
На кинжал чеченца
злого
Сложит голову
свою".
Замолчал
поток сердитый,
И над ним, как снег
бела,
Голова с косой
размытой,
Колыхаяся, всплыла.
И старик во
блеске власти
Встал, могучий, как
гроза,
И оделись влагой
страсти
Темно-синие
глаза.
Он взыграл,
веселья полный, -
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с
ропотом любви.
(1839)
- Дума -
Печально я гляжу на наше
поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и
сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь
без цели,
Как пир на празднице чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени
созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец
осиротелый,
И час
их красоты - его паденья час!
Мы иссушили ум наукою
бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания
искусства
Восторгом сладостным наш ум не
шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток
чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод
тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без
славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро
позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и
гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
(1838)
- Еврейская
мелодия -
(Из
Байрона)
Душа моя мрачна. Скорей,
певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по
ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унес,
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля
слез -
Они растают и прольются.
Пусть будет песнь твоя дика.
Как мой венец,
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
Иль разорвется грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал - теперь она
полна,
Как кубок смерти, яда полный.
(1836)
- *** -
-
Завещание -
Наедине с
тобой, брат,
Хотел бы я побыть:
На свете мало,
говорят,
Мне остается жить!
Поедешь скоро ты
домой:
Смотри ж... Да что?
моей судьбой,
Сказать по правде,
очень
Никто не
озабочен.
А если
спросит кто-нибудь...
Ну, кто бы ни спросил,
Скажи им, что навылет
в грудь
Я пулей ранен был,
Что умер честно за
царя,
Что плохи наши лекаря
И что родному краю
Поклон я
посылаю.
Отца и мать
мою едва ль
Застанешь ты в
живых...
Признаться, право,
было бы жаль
Мне опечалить их;
Но если кто из них и
жив,
Скажи, что я писать
ленив,
Что полк в поход
послали
И чтоб меня
не ждали.
Соседка есть
у них одна...
Как вспомнишь, как
давно
Расстались!.. Обо мне
она
Не спросит... все
равно,
Ты расскажи всю правду
ей,
Пустого сердца не
жалей;
Пускай она поплачет...
Ей ничего не
значит!
(1840)
-
И скучно и грустно -
|
Категория: Произведения других авторов.(классики России, серебрянный и золотой век поэзии) | Добавил: gorrich
|
Просмотров: 836 | Загрузок: 0
| Комментарии: 1
| Рейтинг: 0.0/0 |
| |
| | |
|
Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
| |