Как-то раз перед толпою
    Соплеменных гор
У Казбека с Шат-горою
    Был великий спор.
"Берегись! - сказал Казбеку
    Седовласый Шат, -
Покорился человеку
    Ты недаром, брат!
Он настроит дымных келий
    По уступам гор;
В глубине твоих ущелий
    Загремит топор;
И железная лопата
    В каменную грудь,
Добывая медь и злато,
    Врежет страшный путь.
Уж проходят караваны
    Через те скалы,
Где носились лишь туманы
    Да цари-орлы.
Люди хитры! Хоть и труден
    Первый был скачок,
Берегися! многолюден
    И могуч Восток!"
"Не боюся я Востока! -
    Отвечал Казбек, -
Род людской там спит глубоко
    Уж девятый век.
Посмотри: в тени чинары
    Пену сладких вин
На узорные шальвары
    Сонный льет грузин;
И склонясь в дыму кальяна
    На цветной диван,
У жемчужного фонтана
    Дремлет Тегеран.
Вот у ног Ерусалима,
    Богом сожжена,
Безглагольна, недвижима
    Мертвая страна;
Дальше, вечно чуждый тени,
    Моет желтый Нил
Раскаленные ступени
    Царственных могил.
Бедуин забыл наезды
    Для цветных шатров
И поет, считая звезды,
    Про дела отцов.
Все, что здесь доступно оку,
    Спит, покой ценя...
Нет! не дряхлому Востоку
    Покорить меня!" 

"Не хвались еще заране! -
    Молвил старый Шат, -
Вот на севере в тумане
    Что-то видно, брат!" 

Тайно был Казбек огромный
    Вестью той смущен;
И, смутясь, на север темный
    Взоры кинул он;
И туда в недоуменье
    Смотрит, полный дум:
Видит странное движенье,
    Слышит звон и шум.
От Урала до Дуная,
    До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
    Движутся полки;
Веют белые султаны,
    Как степной ковыль,
Мчатся пестрые уланы,
    Поднимая пыль;
Боевые батальоны
    Тесно в ряд идут,
Впереди несут знамены,
    В барабаны бьют;
Батареи медным строем
    Скачут и гремят,
И дымясь, как перед боем,
    Фитили горят.
И, испытанный трудами
    Бури боевой,
Их ведет, грозя очами,
    Генерал седой.
Идут все полки могучи.
    Шумны, как поток.
Страшно медленны, как тучи,
    Прямо на восток. 

И, томим зловещей думой,
    Полный черных снов,
Стал считать Казбек угрюмый -
    И не счел врагов.
Грустным взором он окинул
    Племя гор своих,
Шапку на брови надвинул -
    И навек затих. 

(1841)

Ш а т - Эльбрус. (Прим. М.Ю.Лермонтова)
Горцы называют шапкою облака, постоянно лежащие на вершине Казбека. (Прим. М.Ю.Лермонтова)

В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале. 

В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла. 

И там сквозь туман полуночи
Блистал огонек золотой,
Кидался он путнику в очи,
Манил он на отдых ночной. 

И слышался голос Тамары:
Он весь был желанье и страсть,
В нем были всесильные чары,
Была непонятная власть. 

На голос невидимой пери
Шел вони, купец и пастух:
Пред ним отворялися двери,
Встречал его мрачный евнух. 

На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчуг убрана,
Ждала она гостя... Шипели
Пред нею два кубка вина. 

Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там. 

Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон. 

Но только что утра сиянье
Кидало свой луч по горам,
Мгновенно и мрак и молчанье
Опять воцарялися там. 

Лишь Терек в теснине Дарьяла,
Гремя, нарушал тишину;
Волна на волну набегала,
Волна погоняла волну; 

И с плачем безгласное тело
Спешили они унести;
В окне тогда что-то белело,
Звучало оттуда: прости. 

И было так нежно прощанье,
Так сладко тот голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал. 

(1841)